Эти тексты взяты с сайта игры Сильмариллион-Экстрим Лоры Бочаровой

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Дж.Р.Р.Толкиен

О «Сильмариллионе» как открытом произведении

По манере изложения легенды должны были соответствовать нашим традициям (под "нашими" я разумею Северо-Западную Европу в противовес Эгейскому побережью, Италии и Европе Восточной) и обладать, если у меня получится, неким неизъяснимым очарованием, которое кое-кто именует "кельтским" (хотя в исконно кельтских преданиях оно встречается весьма редко); затем их следовало сделать "высокими", то есть избавить от всякой вульгарности и грубости, каковые вовсе не подобают стране, давшей миру столько великих поэтов. Главные события я собирался изложить во всех подробностях, а прочие изобразить двумя-тремя мазками. Цикл должен был представлять собой единое целое и в то же время производить впечатление незаконченности, чтобы и другие - не только писатели, но и художники, музыканты, драматурги - могли поучаствовать в его создании. Смешно, не правда ли? Наивно и смешно.

Три проблемы мифа. Грехопадение, Смерть и Машина.

Не люблю Аллегорию, тем более возникшую не случайно, созданную совершенно сознательно, - однако всякая попытка объяснить содержание мифа или волшебной сказки требует аллегорического языка. И, естественно, чем больше в произведении "жизни", тем легче оно поддается аллегорическому истолкованию; тогда как чем лучше явная аллегория, тем ближе она к "обыкновенным" произведениям. Так или иначе, перед нами всегда три проблемы - Грехопадение, Смерть и Машина. Падение неизбежно, хотя происходить может по-разному. Смерть оказывает несомненное влияние на искусство и на творческую (наверное, следует сказать субтворческую) способность, которая, похоже, никак не связана с физиологией. Эта способность проистекает из страстной любви к реальному, "первичному" миру и позволяет создавать новые варианты "грехопадения". Может случиться так, что творческая способность станет одержимостью, болезненной привязанностью к тому, что создано "собственными руками"; что создатель вторичного мира пожелает стать верховным божеством своего творения. Он восстанет против Творца и установленных тем законов - в первую очередь, против Смерти. Отсюда рукой подать до жажды Власти, до стремления как можно быстрее осуществить свои желания, а следовательно - и до Машины (Магии). Под последней я разумею применение внешних средств вместо того, чтобы обратиться к внутренним силам, а также использование этих внутренних сил в недобрых целях. Проутюжить мир, словно бульдозером, подчинить себе волю других... Проблема Машины выросла из проблемы Магии.

Искусство как разновидность Магии

В своих легендах я нечасто прибегаю к "магии": эльфийская королева Галадриэль укоряет хоббитов за то, что они обозначают этим словом и происки Врага, и действия эльфов. Жаль, что в человеческом языке нет слова, которое позволило бы подчеркнуть разницу между той и другой магией. Впрочем, мои эльфы всячески стараются показать, что их магия - другая. Это Искусство, лишенное множества ограничений, какими его наделили люди; искусство свободное, смелое, совершенное (ибо предмет и образ существуют в нем как единое целое). И цель такого искусства - не Власть, а Вторичный мир -создается не для того, чтобы покорить и перекроить Первичный. Эльфы бессмертны - по крайней мере, если и погибнут, то вместе с мирозданием, поэтому сильнее озабочены тяготами бессмертия, чем бременем смертности. Враг же, который возрождается всякий раз в новом обличье, помышляет, естественно, лишь о Власти, а посему является властелином магии и машин. (Из письма М. Уолдмену)

Мелькор - пленник материи

Мелькор, чтобы получить власть над Ардой, вложил большую часть самого себя в материю Земли - из-за этого все, что рождается на Земле и живет на ней и благодаря ей: животные, растения или воплощенные духи, - могло оказаться "запятнанным". Ко времени Войны Камней Моргот "воплотился" навсегда - именно поэтому ему был ведом страх, и он вел войну почти исключительно с помощью всяческих ухищрений либо подчиненных и повинующихся ему существ.

И потому, когда Мелькор, будучи "Морготом", сталкивался с существованием иных обитателей Арды, обладающих собственной волей и разумом, его приводил в ярость сам факт их существования, и его единственным средством воздействия на них была физическая сила, или страх перед ней. Единственной его конечной целью было их уничтожение. Эльфов, а тем более людей, он презирал за "слабость" - то есть недостаток физических сил и власти над "материей"; но он еще и боялся их. Он понимал - по крайней мере, поначалу, когда был еще в состоянии рассуждать разумно, - что не может "уничтожить" их, то есть прекратить их существование, но постепенно их физическая "жизнь" и воплощенное обличье стали в его глазах единственным, что заслуживает внимания. Или же он так привык ко Лжи, что лгал даже самому себе, утверждая, что может уничтожить их и навсегда избавить от них Арду. Отсюда его стремление уничтожить чужую волю и покорить ее своей собственной или вобрать ее в свою волю и существование, прежде чем уничтожить тело. Это был чистый нигилизм, и единственной его конечной целью было отрицание: одержи Моргот победу, он, несомненно, в конце концов уничтожил бы даже свои собственные "создания", такие, как орки, после того, как они выполнили бы свою единственную задачу, для которой он их и использовал: уничтожение эльфов и людей. Причиной конечного бессилия и отчаяния Мелькора было то, что в то время, как валар (а также эльфы и люди, в меру своих сил) могли любить Арду, даже "Искаженную", с "примесью" Мелькора, могли исцелять ту или эту рану, или из самого искажения, того состояния, в котором она находилась, создавать нечто прекрасное и любезное сердцу, Мелькору нечего было делать с Ардой, которая происходила не от его собственного разума и была пронизана трудами и замыслами других: даже если бы ему предоставили полную свободу, он лишь продолжал бы буйствовать, пока не превратил бы все в первозданный хаос. Hо и тогда он не остался бы победителем: ведь этот хаос продолжал бы "сущестовавать", независимо от его разума, неся в себе возможность нового мира.

Кольцо Моргота

Мелькор (или Моргот) "воплотился" навеки. Он сделал это затем, чтобы управлять hroa, "плотью" или физической материей Арды. Он пытался отождествить себя с нею. Это похоже на то, что сделал Саурон с Кольцами, только опаснее и размах больше. Поэтому за пределами Благословенного Королевства всякая "материя" могла содержать в себе "частицу Мелько ра", и все, обладающие телом, питающимся hroa Арды, как бы имел большую или меньшую, но склонность к Мелькору: они - все до единого - были причастны ему через воплощение, а тела влияли на их души.

Hо таким образом Моргот утратил (растратил, разменял) большую часть своих первоначальных "ангельских" сил, ума и духа, обретя взамен невероятную власть над материальным миром. По этой причине с ним нужно было бороться, в основном физической силой, но вероятным последствием любого прямого столкновения с ним были огромные разрушения, вне зависимости от того, чьей победой окончилась битва. В этом главная причина того, что валар постоянно стремились избежать открытой войны с Морготом. Задача Манве была куда сложнее, чем у Гэндальфа. Сила Саурона, относительно меньшая, была сосредоточена; огромная мощь Мелькора была рассеяна Все "Средиземье" было кольцом Моргота, хотя временно все его внимание сосредоточилось на северо-западе. Если бы Война не закончилась быстрой победой, все Средиземье (а возможно и вся Арда) могло бы обратиться в хаос. Легко говорить: "Верховный Король был должен и обязан править Ардой и сделать так, чтобы Дети Эру могли спокойно жить в ней". Hо перед валар стоял такой выбор: Арду можно было освободить лишь путем битвы, но возможным результатом этой битвы были непоправимые разрушения Арды. Более того, Саурона (как силу, управляющую злом) можно было искоренить, уничтожив Кольцо. Моргота так искоренить было невозможно - это потребовало бы полного разрушения всей "материи" Арды. Сила Саурона заключалась, к примеру, не в золоте как таковом, а в отдельном изделии из отдельной части всего золота. Сила Моргота была рассеяна по всему Золоту и, не будучи абсолютной (ибо не он создал Золото), присутствовала везде. (Возможно, именно эта частица Моргота в материи и послужила основой "магии" и прочих гадостей, которые Саурон творил над ней и с ее помощью).

Зло и диссонанс

Зло fissiparous. Hо само по себе бесплодно. Мелькор не мог "Порождать", не мог иметь супругу (он, правда, пытался обесчестить Ариен, но лишь затем, чтобы погубить и осквернить ее, а не затем, чтобы породить огненное потомство). Злые твари появились в Арде из разлада в Музыке - т.е., не прямо от одной из тем, Эру или Мелькора, но от их несогласия друг с другом. Т.е., злые твари возникли не из замысла или видения Мелькора; они не были его "детьми", и потому, поскольку все злое ненавидит, ненавидели и Мелькора тоже. Потомство было испорчено. Отсюда орки? Извращенная часть замысла эльфов и людей. Хотя, что касается орков - эльдар считали, что Моргот на самом деле "вывел" их, поймав в самом начале некоторых людей (и эльфов) и развив до предела все порочные склонности, какие у них были.

Чего не могут Валар. Проблема Власти

Hикто, даже валар, не может читать мысли других "равных существ; т.е., не может "видеть" и понимать их напрямую. Можно угадывать мысли, на основании общих сравнений, ведущих к выводам относительно природы и наклонностей душ и мышления, или на основании сведений о конкретных индивидуальностях и особых обстоятельствах. Hо это имеет такое же отношение к чтению чужих мыслей, как догадки о содержимом запертой комнаты или о событиях, которых мы не видели. Так называемая "передача мыслей" также не является проникновением в чужой разум - это всего лишь восприятие и интерпретация в мозгу воспринимающего воздействия мысли или рассуждений, которые имеют такое же отношение к самой душе, разуму в целом, как вид бегущего человека к самому человеку. Душа может открыться другой душе по своей воле (хотя сомнительно, чтобы душа могла полностью раскрыться какой/либо иной душе, даже по собственной воле и при всем желании). Поэтому для более сильных всегда есть искушение влиять на волю других, более слабых духом, так, чтобы вынудить или даже силой заставить их раскрыться. Hо добиваться такой откровенности силой, или побуждать к ней с помощью лжи и обмана, даже с "благими" намерениями ((например, для "блага" самой личности, которую вынуждают к признанию) - дело абсолютно непозволительное. Поступать так - значит совершать преступление, и "благие" намерения тех, кто его совершает, быстро обращаются во зло.

Поэтому многое могло происходить "за спиной у Манве": на самом деле, внутреняя жизнь всех прочих душ, великих и малых, была сокрыта от него. В частности, что касается Врага, Мелькора - Манве не мог бы издали проникнуть душевными "очами" в его мысли и стремления, поскольку Мелькор упорствовал в нежелании открывать свою душу: в физическом плане это приняло вид тьмы и теней, окружавших его. Hо Манве, разумеется, мог использовать - и использовал - свои обширные познания, богатый опыт в отношении вещей и личностей, то, что он помнил из Музыки, свою собственную зоркость, и вести от посланников.

Манвэ как Верховный Король

Манвэ, как и Мелькор, практически никогда не появляется за пределами своих чертогов и постоянной резиденции" (или, по крайней мере, не покидает их надолго). Почему это так? Да нипочему. Правительство всегда находится в Уайтхолле. Король Артур обычно живет в Камелоте или Каэрлеоне, туда приходят новости, там начинаются приключения. Очевидно, "Верховный Король" не может потерпеть поражения или погибнуть; по крайней мере, до какой-нибудь окончательной Ragnarok. Hо пока он "сидит дома", исход каждого частного события - это еще не конец действия (ибо оно не может завершиться окончательной победой или поражением). Даже на последнюю войну с Морготом воинство валар ведет Эонвэ. Когда мы выведем на сцену Манве, это будет последняя битва, конец Мира (или "Арды Искаженной"), как сказали бы эльдар.

(Моргот, как уже было сказано выше, сидит дома совсем по другой причине: он боится быть убитым, или даже раненым (сюжетные мотивы здесь отсутствуют: поскольку ему противостоит Верховный Король, исход всех предприятий Моргота остается под вопросом).

Война Гнева окончилась успешно, и разрушена оказалась всего лишь небольшая (хотя и прекрасная) область Белерианд. Итак, Моргота на самом деле взяли в плен в материальном обличье, отвезли в этом обличье в Аман, как простого преступника, и предали в руки Hамо-Мандоса, исполнявшего обязанности судьи - и палача. Мелькора судили, и в конце концов вывели за пределы Благословенного Королевства и казнили - то есть убили, как одного из Воплощенных. Тогда стало ясно (хотя, должно быть, Манве и Hамо знали это заранее), что , хотя он "рассеял" свою мощь (свою злобу, свою эгоистичную и мятежную волю) по всему веществу Арды, он утратил прямой контроль над нею, и все, что "он", остаток цельного существа, сохранил в качестве "себя", в своей власти, был тот ужасно "усохший" и умалившийся дух, что обитал в созданном им для себя теле (которое он теперь любил больше всего). Когда это тело было уничтожено, он оказался слабым и совершенно "бездомным", растерялся и как бы утратил опору. Говорится, что тогда его изгнали в Пустоту. Это должно означать, что его изгнали за пределы Эа вообще, но, если это так, здесь не обошлось без прямого вмешательства Эру (по просьбе валар или без оной). Поэтому, возможно, это лишь неточное указание на то, что его дух был изгнан или бежал за пределы Арды.

И тем не менее разрушение Тангородрима и изгнание Мелькора положило конец "Морготу" как таковому до конца той эпохи (и многих последующих). Таким образом, эта война в определенном смысле положила конец основной роли и задаче Манве как Верховного Короля - до Конца. Он был Противником Врага.

Сила Валар и Время

Валар "истаивают" и утрачивают силу по мере того, как мир обретает форму и законченность [форма и строение вещей делаются все более определенными и установившимися.] Чем длиннее Прошлое, чем определенней Будущее, тем меньше места для важных изменений и беспрепятственных действий в материальном плане, целью которых является не разрушение, а созидание). Прошлое, однажды свершившись, стало частью "воплощенной Музыки". Вносить изменения в Музыку имеет право (и может) только Эру. Последним крупным действием валар демиургического плана было возведение неприступных гор Пелори. Этот поступок можно счесть если не дурным, то, по крайней мере, ошибочным. Ульмо был против. Это действие преследовало одну благую, и законную, цель: сохранить от порчи хотя бы часть Арды. Hо, на первый взгляд, оно было вызвано также себялюбием или небрежением (или даже отчаянием) - ведь попытка уберечь от порчи эльфов в Амане и одновременно оставить им свободу не увенчалась успехом: многие отказались отправиться в Благословенное Королевство, многие взбунтовались и покинули его. Что же касается людей, то Манве и прочим валар было хорошо известно, что они вообще не смогут прийти в Аман; ведь людям не дано такой долгой жизни, как валар и эльфам (жизни, равной жизни Арды). Таким образом, "Сокрытие Валинора" немногим уступало в собственничестве собственничеству Моргота: валар выгородили себе оазис света и благоденствия, противопоставив его тьме и насилию - дворец с садом (за крепкими стенами) против крепости с темницей.

Валар были подобны архитекторам, работающим по плану, "утвержденному" правительством. Они утрачивали свое значение (как строители!) по мере того, как план приближался к завершению. Уже в Первую Эпоху мы видим, как они, после несчетных веков трудов, приближаются к их окончанию - для ни наступает время мудрых советов. (Чем мудрее становятся они, тем меньше у них остается власти делать что-либо - они могут лишь давать советы).

Валар и нолдор. Тайные планы Валинора.

Когда валар запретили возвращаться в Валинор взбунтовавшимся нолдор (которые ушли оттуда по своей воле, будучи предупреждены о последствиях), это уже само по себе было справедливо. Hо, если уж мы осмелимся попытаться проникнуть в мысли Верховного Короля, чтобы разбирать мотивы и выискивать промахи, то, прежде чем судить, надо вспомнить следующее. Манве был духом, обладавшим наибольшей мудростью и предусмотрительностью из всех, живущих в Арде. По "легенде", он помнил Музыку в целом лучше, чем кто-либо другой из обладающих конечным разумом; и о нем говорится, что в то время он был единственным, кто был способен напрямую общаться с Эру. Он должен был понять, что дела Нолдор каким-то образом обращаются в оружие против зла. Если рассмотреть ситуацию, имевшую место после того, как Моргот ускользнул и снвоа водворился в своем жилище в Средиземье, мы увидим, что нельзя было найти лучшего оружия, чем отважные нолдор, чтобы загнать Моргота в угол, на север Средиземья, и практически держать его в осаде - во всяком случае, не давать ему ни минуты покоя, в то же время удерживая его от безумного, бессмысленного разрушения. А тем временем людям, по крайней мере, лучшей части рода человеческого, удалось освободиться от его тени и встретиться с народом, что воочию зрел Благословенное Королевство.

Последнее материальное вмешательство валар, завершившееся падением Тангородрима, на деле можно рассматривать не как вынужденное или даже запоздалое, но как рассчитанное с предельной точностью. Оно предотвратило полное уничтожение эльдар и эдайн. (Эльдар и эдайн еще не были полностью уничтожены.) А во время войны Моргот одерживал победы, но не обращал внимания на большую часть Средиземья; война, на самом деле, ослабила его: он утратил часть своей мощи, престижа (потерял один из Сильмариллов и не сумел отвоевать его) и, прежде всего, часть своего ума. Он привык быть "королем". Конечно, он был тираном великанского роста и чудовищной силы - и все же для него это было колоссальным падением, даже по сравнению с его прежней злобой, ненавистью и ужасающим нигилизмом. Он опустился до того, что ему начало нравиться быть королем-тираном, владеть покорными рабами и многочисленными воинствами, повинующимися каждому его слову.

Наивысшее состояние людей

В союзе с воюющими эльдар люди достигли высшего доступного им состояния, а путем двух браков людям передалась кровь благороднейших эльфийских родов, в предвидении далеких, но неотвратимо приближающихся дней, когда эльфы должны были "истаять".

Эльфы истаяли, породив "искусства и науки". И люди истают в свой черед, если по плану мир должен продолжать существовать, когда люди выполнят свою задачу. Hо даже эльфы придерживались мнения, что это не так: конец людей как-то связан с концом истории или, как они говорили, "Арды Искаженной" (Arda Sahta) и возникновением "Арды Исцеленной" (Arda Envinyanta). (Они, кажется, не уточняли - да и откуда бы им знать! - что такое Arda Envinyanta: некое вечное и завершенное состояние, которое может быть достигнуто лишь как бы "вне Времени", если рассматривать Повесть как закругленное целое; или же состояние неомраченного блаженства внутри Времени, в неком "месте", которое в орпеделенном смысле является физическим и историческим преемником нашего мира, "Арды Искаженной". Похоже, они часто имеют в виду и то, и другое. "Арда Hеискаженная" никогда не существовала, оставшись лишь замыслом - Ардой без Мелькора, вернее, без последствий того, что он стал злым; но она служит источником всех представлений о порядке и совершенстве. "Арда Исцеленная", таким образом, это завершение "Повести Арды", включающей в себя все деяния Мелькора, но, по обету Илуватара, она должна быть благой; это также состояние вознаграждения и блаженства за пределами "кругов мира".

Эльфы и Люди

Конечно (этот факт - внешний по отношению к моей истории), Эльфы и Люди - просто различные аспекты Человеческого и отражают проблему Смерти, как она видится личности ограниченной, но добровольной и отдающей себе отчет. В этом мифологическом мире Эльфы и Люди родственны в своих воплощенных формах, но в отношении их "духов" к миру времени представляют различные "эксперименты", в каждом из которых есть своя присущая ему тенденция - и слабость. Эльфы представляют - так, как это было - художественные, эстетические и чисто научные аспекты Человеческой природы, но на более высоком уровне, чем у реальных Людей. То есть: они преданно любят физический мир и желают наблюдать и понимать его для себя - как другое (а именно, реальность, происхлдящую от Бога в той же степени, что и они сами), а не как материал для использования или основу власти. У них также есть выдающийся "вторично-творческий", или художественный, дар. Они потому "бессмертны". Не "вечны", но будут жить в сотворенном мире, покуда длится его история. "Убитые" болезнью или разрушением их воплощенной формы, они не уходят от времени, а остаются в мире - развоплощенные или же рожденные вновь. По мере того, как идут века за веками, это становится тяжкой ношей, особенно в мире, где существует злоба и разрушение (я опустил мифологическую форму, которую в этом сюжете принимает Злоба или Падение Ангелов). Простые перемены как таковые - не "злы": они представляют собой развертываание истории, и избегать их - противостоять замыслу Бога. Но слабость Эльфов - в их печали по прошлому, в том, что они потеряли волю к переменам: как если бы человек, ненавидящий очень длинную все продолжающуюся книгу, хотел остановиться на любимой главе. Потому они до некоторой степени пали на коварство Саурона: они возжелали некоторой "власти" над другими как они есть (что совершенно отлично от искусства), чтобы сделать действенной их собственную волю к сохранению: предотвратить перемены и сохранять все вокруг свежим и прекрасным. "Три Кольца" были "чисты", потому что их предназначение было в ограниченном смысле добрым; в него входило исцеление нанесенного злобой вреда наравне с простым предотвращением перемен; кроме того, эльфы не желали подчинить себе волю других и завладеть миром ради собственного удовольствия. Но с падением "Власти" все их слабые усилия сохранить прошлое рассыпались в пыль. В Средиземье для них не осталось ничего, кроме усталости. Потому Элронд и Галадриэль ушли.

Уход за Море - не Смерть. Вся эта "мифология" - эльфоцентрична. В соответствии с ней настоящий Земной Рай, дом и царство Валаров, существовал вначале как физическая часть земли.

Ни в мифологии этой, ни в истории нет "воплощения" Творца. Воплощение Бога бесконечно величественнее всего, что я осмелюсь написать. Здесь я сосредочился на Смерти как на части физической и духовной природы Человека и на Надежде без гарантий.